RusAthletics
Современная легкая атлетика
Поделиться

Бубка не может даже предположить, когда побьют рекорд

07.02.2009
Первый вице-президент ИААФ, член Международного олимпийского комитета, олимпийский чемпион и рекордсмен мира в прыжке с шестом Сергей Бубка приезжал в Москву по делу — на соревнования "Русская зима".
Хотя, как сам признается, для него такие визиты — удовольствие. Оно и правда, чем не удовольствие — понаблюдать, как уже полтора десятка лет твои мировые рекорды (6,15 — в зале, 6,14 — на открытом стадионе) не подвергаются ни малейшей угрозе.

Но Сергей Назарович руку на пульсе тех же шестовиков держит чутко. Во-первых, по долгу легкоатлетической службы, во-вторых, ради собственного детища — турнира “Звезды шеста”, в-третьих… Да что тут, впрочем, объяснять. Легкая атлетика сделала его судьбу, теперь Бубка сам в ответе за чужие.

— Вы за что племянника Александра не пожалели? Он же в вашем виде спорта обречен! Надо прыгать выше вас, иначе — никак. Вот сына-то в большой теннис отправили...

— Да нет, почему обречен? Если ему нравится, если есть тренеры, возможности, родственники, которые могут оказать помощь — хотя бы советом… Его отец (Василий Бубка. — И.С.) прыгал довольно-таки хорошо, а Виталий Петров (тренер Сергея Бубки и Елены Исинбаевой. — И.С.) сказал, что он намного талантливее папы. Кстати, в свое время мы считали, что любой прыгун среднего класса может брать шесть метров.

— А племяш позвонил хоть раз? Спросил: дядь, а дядь…

— Да дядя занят все время, вот брат уделяет ему, конечно, много внимания.

— Сергей Назарович, уже даже Шамиль Тарпищев говорит о том, что из-за кризиса спонсоры уходят. И это из благополучного и денежного тенниса! Страшновато вам, честно?

— Кризис мы, конечно, еще не прочувствовали. В истерику я бы не впадал — проблемы были всегда, есть и будут, их нужно разрешать. Да, будет непросто, но все равно ведь выживем и вперед все равно пойдем.

— А это вы сейчас говорите как президент НОК Украины, вице-президент ИААФ или член МОК?

— Как Сергей Бубка. Что касается Международной федерации, то стабильные контракты и доходы у нас есть, у Международного олимпийского комитета финансовое состояние тоже стабильное, есть резервы. Но валютные скачки, конечно, дестабилизируют обстановку, поэтому в НОК Украины та же тема — кризис. Впереди — Ванкувер, и те определенные резервы, которые у нас были, мы сохраняем. Но гривны скачок съел, конечно, так что период непростой.

Но ведь не первый же? У меня есть возможность посмотреть на ситуацию с разных сторон: компании, которые на протяжении 20 лет поддерживали спорт, действительно отходят в сторону. И будет явно хуже — от кризиса мы получили только первые впечатления.

— Но ваш именной турнир “Звезды шеста” в Донецке в феврале состоится?

— Как говорится, при любой погоде. Есть базовые долгосрочные контракты, они выручают.

— Может, кризис всем толчок вперед даст, нам же часто — чем хуже, тем лучше…

— Спортсмены всегда работают честно. Что касается бизнеса — я вот смотрю по общению с партнерами: бизнесмены раньше свободно тратили кучу денег, особенно не вникая ни во что. А сегодня, когда нужно где-то сэкономить и вложить туда, где жизненно необходимо, они сами удивляются, сколько на ветер выбрасывали.


* * *


— На московский турнир “Русская зима” вы приехали как курирующая сторона, полюбопытствовать или разведать турнирную обстановку в новом сезоне?

— Во-первых, это было приглашение президента Всероссийской федерации легкой атлетики Валентина Балахничева. А мы с ним вместе и в Совет ИААФ входим, и так — дружим, сотрудничаем, помогаем друг другу. Во-вторых, конечно, посмотреть, чтобы в курсе событий быть. Перед теми же “Звездами шеста” прикинуть, в каком состоянии прыгуны и прыгуньи, если что — коррективы в список участников внести. А вообще, самое грамотное — это сочетать полезное с приятным. “Русская зима” — любимое дело, бизнес, друзья.

— Буквально на днях прошел фильм-интервью Бритни Спирс. Жаловалась очень — проходу народ не дает, толкает на всякие вещи необдуманные. Это похоже на спорт — вон Елена Исинбаева уже не знает, каким ей одеялом укрыться от людских глаз даже на арене…

— Да, это серьезный вопрос — самосохранения, если так можно сказать.

— Как-то я вас спросила, что делать в таких случаях чемпионам, вы сказали: например, в лес идти, энергией подпитываться…

— Знаете, нужно разделить внимание. Когда только что рекорд состоялся или победа, внимание, вопросы, автографы — это все абсолютно нормально. И приятно. Поверьте, в этот момент спортсмен не страдает.

— То есть кинь на него еще десяток журналистов — он и не заметит…

— Да, он с удовольствием в этот момент их обеспечит интервью. Но потом начинается жизнь дальше. Как все устроить? Кто-то должен “звезду” закрывать буквально грудью, чтобы дать возможность уйти от стихийности. Это должен быть грамотный менеджмент. Надо, чтобы человека не дергали постоянно. Мобильный телефон, конечно, усложняет многое. Кто-то узнал номер, попросил об интервью — спортсмен не смог отказать. А это может разрушать восстановление, не давать морально восстанавливаться. Отвлечение от процесса тренировок будет тянуть назад.

— Ну что же, вообще закрыть себя наглухо? А улица?

— Я всегда относился с уважением к людям, ведь именно эти люди тебя мотивируют. Но когда идет подготовка — нужно быть злым. Да, иногда не обращать внимания: не видишь, проходишь, не распыляешься, другого выхода нет. Или культурно раскланиваешься — извините, после старта.

— А вас лично депрессии после побед часто накрывали? Опять сначала…

— Я всегда боролся с чем-то. Нет слова “не могу”, есть слово “надо”. Нравится или нет, надо четко делать дело. Но уделять внимание себе надо, чтобы подзаряжать батарею. Чтобы иметь какой-то энергетический запас. У меня и сегодня три направления работы, все важные, и такого, что я работаю с десяти утра до шести вечера, нет. Нормальный ненормированный рабочий день.


* * *


— За что наших легкоатлеток так перед Пекином? Есть подмена проб, кто совершил — народу до сих пор не ясно. А речь уже идет даже о четырехлетней дисквалификации…

— Допинг — это болезненный вопрос. На протяжении многих лет у того же президента МОК Рогге всегда звучала мысль, что запрещенные препараты — самая большая угроза спорту. Допинг выхолащивает идею соревнований. Поэтому и такие жесткие предложения возникают — например, уйти с двух лет дисквалификации на четыре года…

— Но вы согласны с тем, что случай нестандартный, конкретных доказательств вины спортсменок нет (или по какой-то причине они не предъявлены), дело обросло слухами. Спортсменки уже наказаны, не попали на Игры, ну и отпустите их с богом…

— Деликатная тема.

— Что им делать?

— Все, что возможно в правовом поле, до конца пройти суды. Бороться за себя всегда надо. Если есть зацепки, нужно их использовать. Чтобы и морально, и психологически быть уверенным: да, я сделал все, что мог.

— Шанс есть?

— Реально изменить ситуацию им будет сложно.


* * *


— А в Пекине вам понравилось?

— Эмоций много. В плане организации — только позитивно могу оценить все. И снова стало очевидно, что нельзя расширять программу Игр. Гигантизм не нужен ни в объектах, которые необходимо не только иметь, но и обслуживать, ни в количестве персонала и волонтеров — здесь надо, конечно, остановиться… Потому что такой огромной машиной управлять очень сложно. Все больше и больше она может давать сбой. Это будет влиять на имидж и репутацию Олимпийских игр.

— То есть вы не хотите, чтобы гольф или регби вошли в олимпийскую семью?

— Нет, ну ротация же идет внутри 28 видов. А реально их уже к 2016 году — 26. Так что шанс есть у видов, но выходить за уже существующее количество не стоит. А по поводу Китая еще хочу сказать: та система, которая у нас существовала в советское время, очень умело адаптирована китайской стороной. Феноменальный результат они показали по медалям. И ведь скрывали свои амбиции: “нет-нет, мы не претендуем на что-то из ряда вон, нас устраивает третье место”. Я часто приезжал в Пекин как член координационной комиссии, и все время такая скромность присутствовала в заявлениях высшего руководства.

Вывод для нашего настоящего и будущего — надо изо всех сил сохранять лучшее. Ключевой вопрос, который я вижу — в России с этим лучше дело обстоит, у нас на Украине похуже, — сохранение кадров и материально-технической базы.

В Москве я был просто удивлен, приятно, естественно: какое же количество спортивных объектов сегодня у вас функционирует! Учитывая экономические проблемы, можно только порадоваться за такое отношение руководства города.


* * *


— Почему легкая атлетика — королева спорта?

— Смотрите, в Пекине и утренняя программа и вечерняя собирали по 90 тысяч зрителей! А звезды — Болт, Исинбаева?! Разнообразие дисциплин, красотища видов…Даже и объяснять ничего не надо.

— Если бы не прыжки с шестом, то…

— Ну, меня в детстве на спортивную гимнастику отбирали.

— Великоваты вы вообще-то.

— А я был очень долго невысокий, не рос, мама невысокая, папа 1,81см. Но я с гимнастикой просто разобрался — я у тренера спросил: “А куда надо идти-то?”. Мы должны были в школу гимнастики идти в выходной. Тренер сказал: “Да тут близко, минут пятнадцать…”. Я решил, что это далеко, и вернулся. Это судьба. Хотя в Луганске школа гимнастики очень хорошая.

Сходил еще на плавание — это точно не мое. В воде, да еще не дышать!

В футбол — с удовольствием играл. Бег на средние и длинные дистанции — тоже не мое.

А попал в прыжки с шестом совершенно случайно. Никогда их не видел и ничего не слышал. Старший товарищ Слава подсказал, ровесник моего брата. Мы жили на одной улице, он начал заниматься легкой атлетикой. И как-то сказал тренеру Виталию Петрову: “Давайте, я вам приведу мальчика”. — “Сколько лет?” — “Десять”. — “Еще маленький, приводи через два года”. — “Нет, вы должны посмотреть, очень способный мальчик”. Так Слава сделал мою судьбу. Я пришел, пятнадцать раз подтянулся, тридцать метров пробежал неплохо, и тренер дал “добро”. Вот и все. Мне нравилось, у тренера все было в игровом ключе: и футбол, и баскетбол, и хоккей. Так что детское желание быть футболистом отошло на задний план.

— Славе-то спасибо сказали?

— Я по сей день все и ценю и помню. Он повлиял ведь не только на мою судьбу спортсмена. От спорта выстрелила совершенно другая жизнь. Я мир увидел, познакомился с людьми, любимое и дорогое дело нашел. Знаете, а ведь когда-то меня тренер в десятиборье толкал — он уже видел, что я буду массивный, беспокоился. Я отказался, сказал, что буду лучше на диетах сидеть, не буду кушать… Поэтому я с 12 лет, кстати, был на очень жестких диетах и в шестнадцать даже не представлял, как до 25 лет можно выступать! Тебе нужно кушать, тренироваться, а ты не можешь лишний грамм нарастить… Конечно, психологически давило.

— Вы в ком-то из сегодняшних прыгунов что-нибудь родственное видите? Может, в похожей технике?

— Я думаю, когда я буду их узнавать по своей технике, они начнут бить мои рекорды.

— Может, в характере?

— Не могу наверняка сказать, но, думаю, все равно такого нет прыгуна, потому что нет ни у кого пока стабильности. И роста нет. Они очень редко прыгают в районе шести метров. Это все как-то скачкообразно. Явно нет лидера, который взошел и четко из года в год ведет за собой.

Есть прыгуны сильные — и олимпийский чемпион-2008 австралиец Стив Хукер, и серебряный призер Игр в Пекине Евгений Лукьяненко. Вот Хукер попытался только что на мой мировой рекорд замахнуться. Это здорово. Но, честно, я не видел — поэтому не знаю, насколько он был близок к решению задачи. Когда-нибудь мой рекорд побьют — это точно. Вот только когда, предположить даже я не могу…


Интервью опубликовано сегодня в газете "Московский комсомолец"
RusAthletics - Современная легкая атлетика
При использовании информации с сайта гиперссылка обязательна.
info@rusathletics.com